Известно, что первое чувство, которое проявляется в жизни живого существа, — любовь к матери, и полноценное развитие ребенка может осуществляться только в контакте с матерью.

В первые месяцы жизни младенца между ним и матерью существует особое состояние взаимности и неразделенности, которое называется нормальной симбиотической связью, то есть особой эмоциональной связью в диаде «мать—ребенок». Эту связь также обозначают термином «кинестетическая эмпатия», который описывает возникающую между матерью и младенцем общность чувств, а также глубинные ощущения и восприятия на эмоциональном уровне физиологического единства, существовавшего во время беременности.

Возникновение симбиотической связи биологически детерминировано, и она, видимо, носит защитный характер, что обеспечивает восприимчивость матери к потребностям своего ребенка, она воспринимает его чувства как свои собственные. Хорошая мать почти всегда знает что именно хочет сказать ее ребенок, когда плачет, и здесь не нужно вербальное или другое конкретное знаковое выражение коммуникативного послания.

Способность матери адекватно реагировать на потребности младенца благодаря симбиотической связи, можно обозначить словом отзывчивость. Отзывчивость характеризуется межличностной чувствительностью, эмпатическим осознанием, предсказуемостью, неназойливостью, эмоциональной доступностью, способностью быстро и гибко эмоционально реагировать.

У большинства детей со стойкой привязанностью к матери отмечаются теплые и нежные взаимоотношения. Такие дети более любознательны, социально независимы и компетентны, чем их ровесники в возрасте 2-5 лет.

Следовательно, ребенок отвечает на истинную любовь и заботу матери ответной любовью. При этом дети, которых любят, лучше развиваются.

Определенный глубинный стиль отношения матери к Ребенку, если он был в периоде младенчества, никуда не исчезает и в младшем, среднем и старшем дошкольном возрасте. Вероятно, тот же стиль навязывания своего ибо отсутствие отзывчивости к нуждам ребенка проделает существовать в отношениях матери и ребенка и после младенчества — в дошкольном, младшем школьном подростковом возрасте и в юности, меняются лишь его внешние проявления.

Привязанность к матери и зависимость от нее — разные вещи. Слово «зависимость» обозначает функциональную связь, а «привязанность» — форму поведения. В то время как зависимость ребенка от матери при рождении максимальна и уменьшается по мере наступления зрелости, привязанность при рождении отсутствует и выявляется позднее, становясь все более сильной.

Поведение привязанности не исчезает по мере взросления, а сохраняется на протяжении всей жизни. Остаются прежние или появляются новые люди, в отношениях с которыми имеется близость и общение. И если результаты такого поведения в основном те же самые, то средства их достижения постепенно становятся все более многообразными.

Согласно теории привязанности, у детей с наличием надежной уверенной привязанности хорошо развиты социальные навыки, они доверяют другим людям. Для «ненадежно привязанных детей» характерна несговорчивость, сопротивление контролю, импульсивность, эмоциональная вспыльчивость и проявление физической агрессии, следовательно, разрушение эмоциональной привязанности между родителями и детьми ведет к развитию агрессивности у детей. Отцы часто сами демонстрируют модели агрессивного поведения. Матери агрессивных детей не требовательные к своим детям, часто равнодушны к их социальной успешности. Создается впечатление, что, прибегая к агрессивному поведению, дети борются за свое выживание, а, вырастая, своим девиантным поведением мстят этому миру, и в первую очередь своим родителям, за то, что их не принимали, не любили, не заботились об их внутреннем мире, поскольку в своей жизни они больше встречали осуждение, чем понимание и участие.

В качестве примера можно привести наблюдение Я Боулби (2003), который в процессе детального изучения 44 детей с нарушением поведения и склонностью к воровству описал так называемый безэмоциональный характер и установил, что по разным причинам большинство из этих детей потеряли мать в самом раннем детстве и не имели никакой постоянной замещающей привязанности.

Необходимость проявления эмоциональной теплоты, как ни странно, признается далеко не всеми. Часто даже любящие матери полагают, что детей надо держать в строгости, чтобы они не избаловались, росли самостоятельными. Такие матери стараются не брать младенцев на руки, кормить строго по часам, не подходить, когда они плачут. Последствия подобного воспитания печальны: когда детям исполняется 7-8 лет, они часто оказываются клиентами психологических и медицинских консультаций с жалобами на эмоциональное расстройство. А все дело в том, что на первом году жизни ребенок нуждается не в принципиальном отношении матери, не в собственной самостоятельности, а в постоянном, неуклонном, безусловном проявлении материнского тепла, любви, ласки.

Обобщенный портрет личности, формирующийся у Ребенка, с рождения оказывающегося в условиях материнской депривации, можно представить таким образом: интеллектуальное отставание, неумение вступать в значимые отношения с другими людьми, вялость эмоциональных реакций, агрессивность, неуверенность в себе. По мнению ряда исследователей, этот тип личности отличается от типа личности человека, лишенного материнской заботы не с рождения, а позже, когда тесная эмоциональная связь уже возникла. В таких случаях разрыв с матерью начинается с тяжелейшего эмоционального переживания ребенка.

Уже полугодовалый младенец в первые месяцы разлуки плачет, требуя мать, ищет кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Второй месяц разлуки характеризуется возникновением реакции избегания: если кто-нибудь подходит к ребенку, он начинает кричать. Третий месяц знаменуется тем, что ребенок начинает избегать всяких контактов с миром, у него развивается апатия и аутизм (замкнутость в себе). Так ведут себя дети, не только отданные в детский дом, но и оказавшиеся в больницах, санаториях, других подобных учреждениях. Обычно после возвращения в семью последствия депривации постепенно проходят, однако в ряде специальных исследований было установлено, что в случае разлуки с матерью длительностью свыше 5-6 месяцев изменения оказываются необратимыми.

В отличие от ребенка, с рождения оказавшегося без материнской заботы, развитие личности ребенка, имевшего мать, но в какой-то момент лишившегося ее, идет по так называемому невротическому типу, когда на передний план выступают разного рода защитные механизмы. Дети, разлученные с матерью, приспосабливаются новым условиям жизни, часто как бы забывают мать и же начинают относиться к ней негативно: не хотят узнавать, ломают полученные от нее игрушки.

Подобные невротические реакции ярко проявляются в рисунках покинутых детей. Литовский психолог Г.Т. Хоментаускас (1989), анализирующий рисунки семилетних детей, живших в семьях, а потом отданных в интернат, считает, что первое, с чем должен справиться ребенок в подобной ситуации разлуки, это назойливые мысли, что он обманут, что он никому не нужен, нелюбим, что он оставлен всеми — совсем один в этом мире. Такие мысли провоцируют реакции протеста и последующее, практически полностью подавленное, настроение. В этот период ребенок высказывает либо недоумение, либо сильное недоверие ко взрослым: «Все они такие. Они могут обмануть и оставить в любой момент». Дети замыкаются в себе, не делятся своими переживаниями со взрослыми — они как бы переваривают обиду в себе. Если в этот момент попросить ребенка сделать рисунок семьи, то он всякими способами будет отказываться, неосознанно пытаясь избежать травмирующего переживания. Ребенок придумывает самые разнообразные защитные вопросы: «А зачем?», «А что такое семья?» или просто отговаривается: «Я не умею рисовать людей». Даже тогда, когда он приступает к выполнению задания, то долго сидит молча, смотрит по сторонам и, в отличие от ребенка с хорошими эмоциональными отношениями в семье, начинает изображать неодушевленные предметы. Для детей в такой ситуации характерно достаточно типичное детальное изображение дома, солнца, туч и отсутствие членов семьи. На первый взгляд кажется парадоксальным, что в рисунках детей, оторванных от семьи, отсутствуют ее члены. Их нет не потому, что ребенок о них не помнит или они для него незначимы. Члены семьи, точнее воспоминания о них, связаны с негативными эмоциональными переживаниями — чувствами «покинутости», «нелюбимости», и ребенок избегает такой темы. Наряду с этим дети утрачивают доверие к самым близким ранее людям, да и к другим взрослым тоже. Они не чувствуют себя в безопасности, им неуютно в окружающем мире.

Г.Т. Хоментаускас (1989) рассматривает возможные пути преодоления ребенком сложившейся ситуации, ее внутренней переработки. Он видит два таких пути. Ребенок расценивает отделение от семьи как наказание за то, что он плохой, в результате он теряет самоуважение, начинает испытывать постоянное чувство вины, что и становится основной характеристикой его личности. Это первый путь. Второй — признание того, что во всем виновата семья, родители. Внутреннее состояние такого ребенка — это смесь злости, обиды и любви к родителям, что ведет к субъективному разрыву с семьей, повышению агрессивности ребенка.

Согласно А. Адлеру, в идеале мать проявляет истинную любовь к своему ребенку — любовь, сосредоточенную на его благополучии, а не на собственном материнском тщеславии. Эта здоровая любовь проистекает из настоящей заботы о людях и дает возможность матери воспитывать у своего ребенка социальный интерес. Ее нежность к мужу, к другим детям и людям в целом служит ролевой моделью для ребенка, который усваивается благодаря этому образцу понимание, что в мире существуют и другие значимые люди, а не только члены семьи. Если же она предпочитает исключительно своего мужа, избегает детей и общества, ее дети будут чувствовать себя нежеланными и обманутыми, и потенциальные возможности проявления их социального интереса останутся нереализованными. Любое поведение, укрепляющее в детях чувство, что ими пренебрегают и не любят, приводит их к потере самостоятельности и неспособности к сотрудничеству.

Следовательно, с одной стороны, научные исследования подтверждают устойчивость многих психических черт и свойств личности, формирующихся в раннем детстве, под влиянием отношений ребенка с родителями, особенно с матерью. С другой стороны, доказано, что это влияние нельзя считать фатальным, что личность развивается и меняется на протяжении всей жизни, под воздействием множества разных людей и обстоятельств. Люди, воспитанные в патриархальном духе и убежденные в том, что формирование личности осуществляется в основном и даже исключительно в первые пять лет жизни, обычно не сомневаются во всемогуществе родителей, приписывая все трудности и недостатки воспитания, главным образом, некомпетентности или небрежности родителей. Однако дело обстоит гораздо сложнее. Как утверждает И. С. Кон (1989), во-первых, родительское отношение к детям органически связано с общими ориентациями культуры и собственным прошлым опытом родителей; ни то ни другое нельзя изменить «по мановению волшебной палочки»; во-вторых, при всей их значимости, родители никогда не были и не будут единственными и всемогущими вершителями судеб своих детей. На детей оказывает влияние множество других, на первый взгляд, посторонних факторов.

Ребенок, лишенный родительской любви, имеет меньше шансов на высокое самоуважение, теплые и дружеские отношения с другими людьми, устойчивый положительный образ «Я». Недоброжелательность или невнимание со стороны родителей вызывают враждебность у детей. Эта враждебность может проявляться как явно, по отношению к самим родителям, так и скрытно.

Даже ежедневные коррекционные занятия с детьми в раннем возрасте не способствуют установлению близких эмоциональных отношений и формированию у ребенка привязанности.

Попытки улучшения развития детей за счет кратковременных педагогических воздействий не проявились положительно в их социально-эмоциональной сфере, что подчеркивает невозможность реализации возможностей детей вне постоянного непрерывающегося общения с отзывчивым и эмоционально доступным близким человеком.